Не умею быть
равнодушным и пустым

Зима вьюжила позёмкой, бросаясь в лица прохожих, обнимая деревья и дома, будто просила смириться с её необузданным нравом. Ей казалось, что её холодное дыхание освежает мысли, и человек обновляется от звенящих чувств, как обновляется земля от искрящейся белизны зимнего покрывала. Канун Нового года – хлопотливая пора. Все спешат закупить подарки, в душах приподнятое настроение в ожидании чуда. Такой уж это праздник – в чудеса верят все.

Аннушка тоже верила в чудо. Тридцатого декабря она поступила в больницу, готовая родить своего первенца – чудесного сыночка, которому и имя уже было готово – Александр, но сын успокоился, как только они попали в роддом. Роженицу определили в палату, где две молодые женщины беспокойно ходили по комнате, поглаживая свои огромные животы. Чувство какого-то торжества захватило Аннушку. Она вспомнила всех своих подопечных ребятишек, с любопытством разглядывающих её живот. Женщина работала воспитателем в детском саду, каждый день видела счастливые или грустные рожицы любимых девчонок и мальчишек, умеющих по-взрослому мечтать.

–  У вас скоро ребёночек вылазивать станет? – как-то спросила свою беременную воспитательницу трёхлетняя Лизавета, самая бойкая в группе. –  Аннушка не успела ответить.

–  Дети не вылазивают, а рождятся, – дал ей ответ Андрюшка, белобрысый мальчишка, со смешными канапушками на носу.

  Аннушка улыбнулась воспоминаниям и погладила твёрдый шар живота. «Сыночек, Сашенька, ты что успокоился? Тебе пора, мой дорогой». Женщина почувствовала толчок внизу живота и резкую боль в пояснице. «Ну вот, молодец, я потерплю, не переживай». Она сморщилась от боли, но в животе всё опять затихло. Анна подошла к окну и удивилась перемене погоды: метель успокоилась, и день догорал в прорывающихся лучах заходящего солнца. Ребёнок опять толкнулся. «Сашенька, будь поактивнее, мы тогда Новый год вместе встретим!» Она перебирала в памяти всех выдающихся людей с именем Александр и верила, что её сыночка ждёт только светлое будущее, только радостная дорога жизни.  Ребёнок услышал маму только на следующий день ближе к обеду. «Ну, ты и соня!» – приветствовала она желание ребёнка. Весь остаток дня и всю ночь она промучилась в схватках.  Но улыбка не сходила с её лица от предчувствия встречи с родным человеком, которому она будет открывать мир добра и чудес.  «Зря говорят, что жизнь тяжёлая и жестокая, – рассуждала Анна, – разве жизнь виновата, что человек сам делает глупости, сам озлобляется или обижается, не понимая, как же здорово жить в радости и любви? Отдавай любовь, она и воротится незамедлительно. К кому-то придёт даже через препятствия или страдания, но ведь это и удивительно, что придёт! Не обойдёт стороной твоё сердце, поселится в нём, взбудоражит, заставит измениться, почувствовать, как жизнь-то хороша!» Роженица закрывала глаза, боясь за схватками пропустить миг рождения, за болью не почувствовать важность появления своего чуда. Она не заметила, что уже несколько часов Новый год уверенно шагал по земле. Соседок, после рождения их малюток, перевели в другую палату. В палате Аннушка находилась одна. «Может, и хорошо, что одна, не мешаю никому», – пронеслась мысль. Резкая боль в пояснице и внизу живота вырвала у женщины истошный крик. Новая душа просилась на свет Божий. Анне казалось, что она кричит уже целую вечность. Наконец в палату вбежала медсестра и засуетилась подле роженицы. Еле поднявшись, будущая мамочка поплелась за медсестрой, постоянно приседая от пронзающей боли. Аннушке казалось, что она потеряет сына по дороге к родильной комнате. Врач деловито надевал перчатки, поругивая женщину за нетерпение. У несчастной боль затуманила мозг. Ей казалось, что прошла ещё целая вечность, пока  при помощи медсестры и врача она услышала слабенькое попискивание, не сразу поняв, что это плач её ребёнка.

После всех необходимых процедур малыша положили на две минутки на грудь матери, чтобы родные души почувствовали друг друга.

– Всё-всё, мамочка, ребёнку надо отдохнуть, роды были тяжёлыми, вы сами отдыхайте и набирайтесь сил, – медсестра Люба поспешно взяла новорожденного на руки и унесла Аннушкино чудо.

Новоявленная мамочка не могла успокоиться. Сбылась заветная мечта – у неё есть сын! И не важно, что они с мужем не находят понимания, ребёнок внесёт в дом неповторимое чувство, не сравнимое ни с чем: родители укрепляют свой род потомством, и Саша укрепит их семью, поможет своему отцу почувствовать себя отцом, мужчиной, давшим жизнь своему сыну. Она верила, что дом и гармония неразрывно связаны между собой  – в нём развиваются семейные отношения. К дому можно отнести не только квартиру или комнату, главное, чтобы все домочадцы считали своё пространство домом.  Дом – это первая родина маленького человека, где он растёт и развивается. Малыш с детства должен видеть гармонию в отношениях, он увидит, как родители любят друг друга, как они счастливы, увидит любовь и уважение, так недостающие самой Анне, – она дала себе слово, что сделает всё, чтобы её Аркадий не раздражался, был рад каждый день приходить домой, где его ждут жена с сыном. Она вспомнила, как муж кричал, что он не готов быть отцом. Анна тяжело вздохнула. Она любила Аркадия, старалась, чтобы в доме царил уют и покой, часто взваливала на себя мужские дела, и муж ещё больше отдалялся. На ум пришла мудрость, которую она прочитала в журнале: в лодке плывут двое, он гребёт, а она только помогает, и когда он устал, женщина не должна за него делать эту работу. Надо дать мужу отдохнуть, вытащить из глубины души все женские чары, чтобы муж захотел снова взяться за вёсла. «Как правильно, – думала Анна, – а я ворчу порой, как многие из женщин. Так больше не будет, ведь у нас есть сын! Пока растёт малыш, он нарабатывает опыт отношений, гармонизирует свой внутренний мир, развивает и укрепляет взаимоуважение. Он будет видеть, как мы любим своих родителей, его бабушек и дедушек, это внесёт в дом покой и умиротворение. Саша хоть и маленький, но он уже личность. – Анна закрыла глаза, и капелька счастливой слезы скатилась по бледной щеке».

На следующий день во время кормления ей не принесли сына.

– Любушка, почему мне не принесли Сашу? Что случилось? – медсестра прошмыгнула мимо неё, не сказав ни слова.

Анна поднялась и отправилась в детскую. Две медсестры разносили по палатам новорожденных. Кулёчки с малышами настолько были похожи друг на друга, что новоявленная мамочка растерялась. Подождав, пока медсёстры выйдут из палаты, она тихонько стала обходить малюток, пока не увидела сына. Он мирно спал. Наклонившись над кроваткой, Анна вглядывалась в лицо Саши и находила его прекрасным. Каждая чёрточка была дорога для её сердца.

– Вот видите, вам не о чём беспокоиться, ваш малыш спит, – обернувшись на голос, она увидела Михаила Сергеевича, главврача отделения.

У меня есть молоко. Почему он не хочет кушать?  Я его ещё не кормила, – женщину не покидала какая-то тревога.

У нас есть особое питание для детей, ему, видимо, хватило. Вы не должны здесь находиться, – взяв под руку Анну, заведующий вывел её в коридор. – Как только он проголодается, вам его принесут, – заверил он женщину, и во избежание вопросов ушёл в ординаторскую.

Сашу ей не приносили пять дней. Анна поняла, что с её сыном что-то случилось. Утром до обхода она дождалась Михаила Сергеевича и решительно вошла в кабинет.

Я не уйду, пока вы мне не скажите правду. Ваши медсёстры молчат, как бы я не просила их объяснить, почему мне не приносят сына? Пожалуйста, – она сложила молитвенно руки, глядя заведующему в самую душу.

– Хорошо, пойдёмте, – надев халат, он повёл мамочку в детскую. Медсестра кормила Сашу из бутылочки какой-то светлой жидкостью. Анну поразило безразличие, с которым сын принимал пищу. Сделав несколько глотков, он замирал на какое-то время, сморщившись, будто ему было больно. Медсестра опять вливала в рот съестное, и он опять глотал, периодически морщась.

– Что с ним? – у Анны из глаз хлынули слёзы.

– Покажите, – коротко бросил врач медсестре.

Та взяла мальчика на руки, положила на пеленальный стол и развернула пелёнки на малыше. Он заплакал. Подойдя к сыну, мать увидела деформацию рук и ног. Подняв на врача глаза, полные ужаса, Анна прошептала одними губами:

– Что это? – она трогала сыну ручки и ножки, и волна боли за своё чудо затопила всё нутро. – Доктор, почему?

– Не знаю, что вам сказать, мы всё делаем, чтобы поставить точный диагноз. Вы можете оставить мальчика…, – он не успел договорить.

– Оставить? Мне? Моё чудо? Разве бы вы оставили своего ребёнка, если бы он заболел? Он мой сыночек, самый чудесный! – наклонившись к сыну, коснулась губами его личика и прошептала, – я всё сделаю, чтобы тебе помочь. Мальчик мой, – она запеленала сына и, взяв его на руки, унесла с собой в палату. Никто не посмел её остановить.

Больше Анна никого не подпустила к сыну. Она водила его на врачебный досмотр, кормила сама, сцеживая молоко. Саша не мог сосать.

Саша родился с черепно-мозговой травмой. В скором времени ему поставили диагноз: детский церебральный паралич. Анна знала об этом. У её приятельницы с таким диагнозом росла любимая дочка. Анна тогда удивлялась, с какой любовью и радостью знакомая Анны возится со своей крошкой. У приятельницы никогда не было грустного лица. Анна поклялась себе самой, что сын никогда не увидит её хмурого лица. На работе, общаясь с ребятишками, воспитательница знала, как важно маленькому человеку верить взрослым. Не разговаривать с ним с позиций силы и превосходства, а помогать развивать в нём самостоятельность, веру в себя и свои силы. Ребёнок должен знать, что в любую минуту ему помогут. Воспитатель  воспринимает ребёнка таким, каков есть и питает каждую мысль, все желания любовью и разумностью. Дети часто приходят со своим негативом, полученным от ссоры с родителями, применяя его к своим сверстникам. Она говорила на родительских собраниях, что ребёнок с детства учится относиться к семье с трепетной любовью,  видя уважение родителей к друг другу, такие отношения рождают доверие к самой семье.  Тогда и только тогда в доме копится родовая сила, приумножающая все лучшие личностные качества человека. Эти отношения укрепляют связь преемственности поколений, делая человека во сто крат сильнее духом, а духовная сила – это залог здоровья любого общества. Поэтому говорят, что дома и стены лечат. Мудрецы утверждают, что если под одной крышей живёт четыре поколения, то семья состоялась. Человек, умеющий создавать гармонию в семье, гармонизирует отношения на работе и в обществе. Это сильная Личность, светлая и духовно богатая, знающая цену самоотдачи, умеющая реализовать свои цели. Ребёнок с детства видит и понимает, что и он ответственный за гармоничные отношения в семье. Поэтому создавать свой гармоничный дом должен каждый человек именно с детских лет. Родители, относящиеся бережно к своему дому, сумеют выстроить гармоничные отношения с каждым членом семьи, тогда человек будет спешить именно домой, зная, что его всегда поймут и обогреют, –  так говорила Анна родителям своих подопечных ребятишек.  И она знала, что она приложит все силы, чтобы её Саша стал полноценным членом общества. «Конечно, важно иметь красивое тело, – рассуждала мать, – но важнее всего иметь добрую творческую, неравнодушную душу, это важнее всех важных важностей. Домой! Только дома я смогу дать сыну всё, что ему необходимо».

Их долго не выписывали из больницы, но наконец-то они пришли домой.

– Аркадий, ты почему не пришёл нас встречать? – Анна спокойно посмотрела на мужа и, не дожидаясь ответа, поднесла к нему сына. – Посмотри, какой замечательный у нас сынок! Аркаша, ему так нужна твоя поддержка, – отец скосил глаза на сына и, обойдя две родные души, как препятствие, ушёл в спальню и закрыл дверь.

Аркадий издали угрюмо наблюдал за барахтающимся сыном, боясь приблизиться к нему близко. Через три дня приехала Сашина бабушка, Мария Ивановна, бывшая учительница,  недолюбливающая своего зятя. После выхода на пенсию она с мужем уехала в деревню в родовое имение тестя.  Муж её, Николай Кузьмич, был хорошим плотником, он подлатал родительский дом, ещё добротный, с большим плодоносящим садом, который долгое время служил Ивановым дачей. Родители оставили дочери и зятю свою квартиру, надеясь, что у них сложится крепкая семья. Николай Кузьмич частенько говорил, что дети сами своим трудом должны вырастить свой сад, чтобы знать, каких трудов стоят эти плоды. Аркадий не хотел помогать на даче, ремонтом в квартире занимался сам Николай. Мария переживала за дочь, понимая, что выбор её дочери не самый лучший. «За что любим? – в который раз задавала она себе вопрос, – говорят, что любят не за что-то, а просто так. Это неправильно. Замужество – серьёзный выбор на всю жизнь, и оно предполагает, что надо рассчитывать на избранника в любой ситуации, – мать тяжело вздыхала, понимая, что выбор дочери неверный». 

Аркадий встретил тёщу хмурым взглядом.

– И я рада тебя видеть, – Мария Ивановна обошла зятя, поставила сумки и прошла в зал, ставший для малыша детской комнатой. – Сыночек мой, ты такой родной, мы так тебе рады, – наклонившись к внуку, она еле сдержала крик, рвавшийся из души.

Дочь видела, как лицо матери исказила гримаса боли. Мария побоялась взять внука на руки, понимая, что к такому его состоянию надо привыкнуть. – Ничего, и это переживём, – мать обняла дочь, и у обеих полились горькие слёзы. Анна поспешно отошла от кроватки и увела за собой маму. Впервые она горько плакала, открыто, не скрывая боли от родного человека.

– Мамочка, пообещай мне, что Саша никогда не увидит твоих слёз, ты не будешь переживать всё время, пока он растёт. Нам надо сейчас и здесь выстроить правильное поведение с Сашей. Он должен знать, что все люди не могут быть одинаковыми. Саша другой, но он достоин семейного счастья и творческой радости. Надо постоянно ему об этом напоминать. С чем человек растёт, с тем он и идёт по жизни. Сколько есть всевозможных примеров, когда с диагнозом ДЦП люди счастливы и социально адаптированы! Его надо учить добром и любовью. Мы сможем? – вытерев слёзы, она подняла на мать спокойный взгляд.

– Конечно, сможем, не переживай, моя дорогая, – мать обняла дочь и про себя восхитилась её мужеству. – У меня есть приятельница, она мусульманка, сын её женился на христианке. Её мать окрестила внука, и теперь мусульманская семья не хочет признавать малыша. Я её спросила: разве мальчик перестал быть твоим внуком? Надо было об этом договариваться родителям сына «на берегу». Если так вышло, разве малыш в этом виноват? Бог един, что делить-то? Представляешь, она заплакала, поцеловала меня и побежала к внуку. И нам нечего делить, все живы… – бабушка споткнулась, не зная, каким словом заменить выражение.

– Мы здоровы, мама, просто мы другие, пойми это, и перестань переживать. Ты у меня самая лучшая мама! – поцеловав и крепко обняв мать, Анна замерла, будто набираясь сил для дальнейшей жизни.

После трёх месяцев пребывания в семье дочери, Мария засобиралась домой в деревню.

– Там у нас воздух, хоть ложкой ешь, Саше с нами будет лучше, – она выразительно посмотрела на зятя. За три месяца отец два раза подошёл к сыну. – Анна, ты можешь остаться, если тебе это надо, потом приедешь. – Мария говорила твёрдо и спокойно, как о решённом деле, не глядя ни на зятя, ни на дочь. – Я слышала вчера, как ты, Аркадий, разговаривал с кем-то по телефону, и обмолвился, что лучше Сашу отдать в дом-интернат для инвалидов, я тебя правильно услышала? – её непримиримый взгляд опалил зятя.

– Со школы привычка подслушивать? Нехорошо! – Аркадий собрался и ушёл из дома, чтобы не доводить разговоры до скандала.

– Дочь, ты не переживай, внук, какой бы он ни был, это наш внук, и мы его никому не отдадим. Мы с дедом ещё в силе, вырастим, – дочь помогла собрать вещи. Через три часа приехал Николай Кузьмич за женой и внуком. Так у Саши началась другая жизнь.

 

Деревня Симушки находилась в живописном месте. На её окраине протекала речушка, светлая и рыбная. Заливные луга бежали за небольшими перелесками, упирающимися в горделивый массив леса, окольцевавший всю восточную часть деревни. За лесом пролегала главная магистраль дороги, она делала крутой изгиб и проходила в километре от самой деревеньки, что радовало местных жителей. За домом Ивановых в небольшом овраге старик, не помнящий свои лета, расчистил с внуком родник. Они поставили ограждение, сделали отток воды, огородив небольшое пространство. Этот водоём стал излюбленным местом для местных гусей. Старожилы покинули многие дома, уехав к детям в город, но летом возвращались все: старики и дети. Поэтому зимой в деревне было безлюдно.

Николай и Мария надеялись, что свежий воздух и чистая вода помогут внуку. Саша видел улыбающиеся родные лица и радовался каждому дню. Он не осознавал своего физического состояния и вполне был счастлив.

Когда мать увезла сына, Анна попыталась поговорить с Аркадием.

– Дорогой, ты не переживай, всё у нас наладится. Мы часто будем ездить в деревню, Саша не должен забывать родные лица. Ты согласен? – она старалась поймать взгляд мужа, но тот упорно отводил глаза. – Аркадий, я не знаю, о чём ты думаешь, просто хочу сказать, чтобы знал: я тебя люблю. Если ты чем-то недоволен, скажи, я постараюсь всё ненужное устранить. Нет ничего страшнее, когда муж и жена не знают о чём поговорить. – Она смотрела на мужа, уставившегося в телевизор, и видела, что он не хочет ни о чём говорить.

Аркадий давно понял, что такой семьи ему не надо, но как сказать об этом Анне, не знал. Перед отъездом в деревню жена попыталась ещё раз поговорить об их отношениях.

– Ты почему упорно молчишь? Аркадий, такое чувство, что я живу, будто в вакууме. Поговори со мной. Разве мы тебе совсем безразличны? – муж упорно молчал. – Ты не думай, при любом твоём решении выгонять тебя из квартиры не буду, живи. Нельзя никого выгонять, но если ты не чувствуешь к своей семье любви, не готов принять все сложности, свалившиеся на нас, я не могу тебя держать. Знай, что все будут рады, если ты будешь навещать сына. – Не дождавшись ответа, она уехала в деревню с тяжёлым сердцем.

За два месяца Аркадий навестил сына три раза. В последний свой приезд, перед уходом, сунул Анне ключи от квартиры и ушёл, ничего не объясняя. Анна долго сидела на берегу реки, умываясь горючими слезами. Она не винила Аркадия. Нельзя заставить человека любить или быть ответственным. Анна понимала, что эти замечательные качества ему не заложили в детстве. Есть люди, которые не способны дарить заботу. Она жалела мужа, понимая, что он не испытывает радости от ответственности за семью, благодарности Небесам, что у него есть сын. Одно Анна знала твёрдо: что не позволит тоске и отчаянью заполнить своё сердце, понимая, что ответственна перед своим сыном за его жизнь, ответственна перед Богом за свою радость. Она поняла, что ей дали испытание, и она достойно принимает его. Умывшись в речушке и поблагодарив её за спокойствие, что подарила ей вода, Анна зашла в дом улыбающейся и приветливой.

– Айлю-люшеньки люлю, я Сашуленьке пою, что пора его кормить, чтоб он мог с любовью жить. А потом пойдём мы в сад, там есть сладкий виноград, мы его сорвём любя, мой сыночек, для тебя, – с тех пор, Анна пела сыну обо всём, что видела, куда собиралась его отнести. Полтора года мать не уезжала из деревни.

Саша улыбался во весь рот, следя счастливыми глазёнками за любимой мамой. Анна надевала на ножки сына носки, в них клала понемногу  крупы: гречки и риса, массируя ступни сыну, зная, что на подошве расположены нервные окончания органов. С лета она стала закалять Сашу, обливая ноги родниковой водой. Она приучила сына к холодной воде: к концу лета мать обливала Сашу с головой, тот только радостно смеялся.

Родители Анны настояли, чтобы дочь выходила на работу после полуторагодовалого перерыва по уходу за ребёнком.

– Дочь, ты не грусти, наш Сашка самый лучший. Пока мы рядом, ты можешь жить, как и подобает хорошему человеку: работать, влюбляться, – отец ласково погладил дочь по голове. – Ты у меня смышлёная, добрая, поймёшь, что так будет лучше. Будешь приезжать на выходные и в отпуск.

– Отец, как я смогу жить без вас?! – к ним подошла Мария.

– Что сказала, сама не понимаешь, как это без нас? Мы всегда рядом, правильно говорит отец, выходи на работу. – Анна уехала, оставив своё сокровище самым верным и преданным душам.

До четырёх лет Саша жил с бабушкой и дедом. Летом в солнечную погоду каждый день его выносили на солнышко, где он мысленно разговаривал со Светилом.  Лёжа на тёплой подстилке, глядя в лазурную или  в нахмуренную бездонность неба, ребёнок чувствовал, что его душа улетала ввысь от счастья. Было видно, что он что-то бормочет на своём языке, восторгаясь окружающими красотами. Состояние какого-то невообразимого полёта переполняло сердце малыша, рвущееся птахой в просторы к птицам, снующим в вышине. Клокочущая радость заполняла каждый уголочек души,  помогая воссоединиться с Землёй и Природой, со всей Планетой и Космосом, наполняя этой Божественной чистотой разум и сознание. По мере взросления звуки, рвавшиеся из груди малыша, стали напоминать пение. Этими возгласами он отправлял радость во Вселенную, и её возвращали ребёнку неудержимым желанием встать и побежать по цветочному лугу. Склонённое над ним лицо мамы, приезжающей после работы и на выходные, он воспринимал с величайшей радостью, гукая и заливаясь смехом. Его смех был необычным, как и он сам: радостные возгласы стали для его родных великим счастьем в развитии речи. Саша всегда видел добрые любящие  глаза, полные любви и сострадания. Бабушка с дедом читали ему сказки, и Саша затихал, проникая в их содержание.

– Маша, как ты думаешь, Санька понимает, о чём мы ему читаем? – дед старался голосом передать переживания героев.

– Как же иначе, ты посмотри, Анна приучила его к пению, я ему пою на ночь, он мне подпевает, его ноздри раздуются, из груди вырываются звуки, может, меньше, чем у другого ребёнка, но он поёт, я это вижу и слышу. А как он слушает! Дед, я не знала, что у тебя талант чтеца, я порой и сама тебя заслушиваюсь. – Мария с любовью похлопала мужа по плечу.

– Да я сам не знал, что у меня есть такой талант, внук его раскрыл, – смущённо обронил Николай.

   Они старались не показывать внуку хмурые лица, подбадривая его голосом и радостными улыбками, как бы им порой не было тяжело.

В четыре года Сашу забрала домой мать. Аннушка обошла и объездила все больницы, чтобы поставить сына на ноги. И вот в семь лет, после нескольких хирургических операций, Саша на костылях сделал свои первые шаги.

– Внук, ты просто герой! Ходить по земле должны все земляне, и ты землянин, настоящий мужик, крепкий и мужественный.

– Дед, ты мне говорил, что обижаться ни на кого нельзя, особенно на жизнь, сам научил, а теперь удивляешься, – Саша говорил медленно, порой хватая ртом воздух, будто подбирая нужную букву для слова.

Аннушка была счастлива. Как-то вечером она заговорила с сыном:

– Хочу, чтобы ты был уверен, что каждый человек достоин счастья, если он сможет сам стать для него кузнецом. Тебя любят за твою светлую душу, за твоё упорство и желание творить.

– Мама, я хочу тебя попросить, чтобы ты отпустила меня учиться в школу. Только я хочу в такую школу, где учатся дети, похожие на меня. Мне с ними будет спокойней.

– Сынок, в нашем городе нет такой школы, я не могу тебя отдать в интернат в другой город, – она беспокойно посмотрела сыну в глаза.

– Разве не ты говорила, что мне надо прилагать больше усилий, чем обычному ребёнку. Вот я и хочу стать сильным и нужным всем: обществу, своей будущей семье. Я должен получить профессию, чтобы уметь зарабатывать деньги. Мой дед говорит, что мужчина – это добытчик, что мужчина должен научиться отдавать, быть щедрым. Как я буду щедрым, если не приобрету профессию? Я не хочу стать Емелей, лежащим на печи.

–  Сыночек, может через год? Окрепнешь, подрастёшь, – Анна гордилась сыном, его твёрдой жизненной позицией.

–  Нет, мама, – ребёнок будто выдохнул слова, – сейчас хочу учиться с такими же ребятами, как я, – речь давалась с трудом, но огонь желания был на лице. Мать обняла сына, замерев от Сашиной незащищённости и хрупкости. Родной запах её сокровища затопил всё сознание, и непрошеные слёзы полились ручейком.

–  Не надо, мам, – опять выдохнул сын, – я ведь буду на каникулы приезжать. Ты сможешь меня забирать? – он старался увести родного человека от горестных размышлений. Саша уже понимал, что отца у него нет, только мама будет его навещать.

–  Конечно, сыночек! – Аннушка поспешно вытерла слёзы.

Долго подыскивали интернат, и как бы тяжело ни было матери, она отдала сына на обучение далеко от дома.

Первое время Анна приезжала к сыну каждую неделю. Она разглядывала своё сокровище, находя перемены, которые радовали и тревожили её материнское сердце. Она видела, что Саша окреп, ему нравилось учиться в этом интернате. К нему приезжали дед с бабушкой, Саша радовался их приезду, напитывая сердечко их любовью и искренней радостью от обоюдных встреч. Для Саши началась самая весёлая школьная жизнь в детском доме-интернате для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Удивительно внимательные и искренние в своей заботе педагоги открывали самые закрытые сердца ребятишек. Саше повезло: он попал в замечательно дружный класс, где приобрёл настоящих друзей на всю жизнь.

Как-то забирая Сашу на каникулы, Аннушка сказала, что придётся добираться самим, так как дедушка не смог приехать на машине. Вызвав такси, доехали до вокзала. Усадив сына на скамейку, женщина встала в очередь за билетами. За нею стоял толстый подвыпивший мужик, во весь голос ругающий порядки в стране.

–  Очереди в магазинах, очереди за билетами, когда всё это закончится? Куда смотрит правительство? Сидят в кабинетах, зажирели, дела нет до народа. Куда ты, старая, прёшься? Сидела бы дома, нет, куда-то тоже едет, – он схватил за руку бабульку, проходящую мимо него с сумкой на колёсиках. Та видимо искала кого-то, разглядывая людей в очереди. Из толпы вышел мужчина, держащий в руке куртку, по его лицу градом скатывался пот. Рукава его спортивной рубашки были слегка закатаны: от тыльной стороны правой кисти руки красовалась наколка в виде змеи, голова её пряталась под рукавом рубашки.

–  Мужик, – вежливо обратился он к подвыпившему задире,  – тебе помочь? Вижу, что у тебя проблемы? – холодный взгляд отрезвил дебошира.

–  Нет у меня проблем, проблемы в стране, а я в очереди стою.

–  Вот и стой, – вежливый мужчина забрал сумку из рук старушки, с любовью заглядывающей ему в лицо. Недовольный мужик как-то сразу успокоился.

Время тянулось медленно. Аннушка часто подходила к сыну: то поудобней усадить, то просто поговорить. Как только она возвращалась в очередь, слышала очередное недовольство стоящего сзади мужика:

–  Опять пришла?! Я думал, что ты насовсем исчезла, чего ёрзаешь, стоишь, так стой, что всё носишься? Мешаешь думать! – громко высморкавшись, мужик ненадолго затих.

Подошла очередь, и Аннушка взяла долгожданные билеты. Отходя от кассы, она услышала за спиной возмущённый голос мужика: «Как нет! Да я столько выстоял в очереди! Да я разнесу сейчас твою кассу!» К нему спешил полицейский. «Что я сделал? – переключился крикун на стража порядка, – мне молчать? Лучше бы порядок навели с продажей билетов!» – обойдя молодого лейтенанта, мужик замолчал, и, отыскав глазами Анну, направился к ней. Женщина замерла.

–  Нарожают… овощей, и не дают нормальным людям жить спокойно,  – сплюнув ей под ноги, не останавливаясь, раздвигая толпу, он удалился из зала.

Анна с испугом посмотрела на сына. У того лицо застыло, став неживым.

–  Сыночек, мы скоро поедем домой, через два часа поезд, пойдём, я тебя покормлю, – мать лепетала, не давая чужой мысли укрепиться в сознании ребёнка.

Уже в поезде, разложив вещи, устроив сына поудобней, села рядом, обняв своё сокровище, тихо заговорила:

– Сынок, помнишь, как я тебе читала сказки на ночь и днём читала, если было время. Помнишь, сколько мы разговаривали о доблести рыцарей, сумевших победить зло. Сказки – это кладезь мудрости наших предков. В них всегда Добро побеждает Зло. Ты не думай, и в жизни так же. Просто тому дяденьке не читали в детстве сказок, вот он и озлобился. Поверь, придёт время, и он всё поймёт. Жизнь-то мудрая, она обязательно создаст для него такую ситуацию, через которую он все ценности жизни разглядит. Жалеть надо таких людей. Горько им жить со злом на белом свете. Страшно, когда человек через себя разрешает злу реализовать свои планы. Свет-то белый-белый, как бы его ни марали, помни об этом всегда.

– Мам, быть инвалидом не страшно, страшно быть злым, – Александр помолчал немного, разглядывая за окном мелькавшие пейзажи, – этому дяденьке недодали любви. Мам, я тебя так люблю! Если бы вы меня не любили, я бы умер.

– Что ты, Саша, как можно такое говорить, – Анна крепче прижалась к сыну, целуя его в висок.

– Да я говорю не о смерти тела, а о смерти души, когда тебя не любят, она умирает.

– Ты не прав, сыночек, душа не может умереть. Конечно, любовь близких согревает её, она ещё ярче светит, и когда сам человек не любит никого, разве душа виновата? Душа страдает от этого, и человек остаётся сам с собой наедине, без Божественной помощницы. Вот и озлобляется ещё больше.

– А если не научили любить? Я много видел товарищей в школе, которые озлобленны на весь белый свет. Любя меня, ты показывала мне, как надо относиться к близкому человеку. Разве не так?

– Так, конечно, каждая мать любит своё дитя, может, какая-то не может это показать?

– Как можно спрятать любовь, если она есть? Её видно в каждой мелочи, во взгляде, в заботе. Нет, мама, чтобы умели любить, надо самим любить так, как можешь ты, как мой дед с бабушкой умеют…

– Сынок, я понимаю, что ты обижен на отца, что он отстранился, но он любит тебя по-своему.

– Понимаю, особенно как-то любит, я не могу понять и почувствовать как. Да я не обижаюсь, – поспешно добавил Александр, видя, каким несогласием загорелись материнские глаза, – ты не переживай, я понимаю. – Чмокнув мать в щёку, взяв её руку, он прижался к ней щекой. – Всё хорошо, мамочка. Я счастлив. Знания дают мне понимание. Твой сын – добрый человек.

– Добрый ты мой человек, как я рада, что ты есть у меня!

Поезд отстукивал километры, Саша задремал в материнских объятиях, веря каждому её слову, запечатлевая и запуская свет маминых мыслей в свою бездонную душу.

Быстро пролетали каникулы. Анна всегда на это время брала отпуск, и они вместе уезжали в деревню к её родителям. Саша здоровался с каждой травинкой, трепетно прикасаясь к своим друзьям, помогающим ему напитывать душу красотами родного края. Однажды, когда он один лежал на поляне, подошёл дед и, присев рядом, потрепал внука по волосам:

–  Жизнь удивительна, жаль, что многие понимают это слишком поздно. Ты на отца не обижайся, не каждый закалён перед трудностями. Ты ниточку связи с ним не рви, он дал тебе жизнь. Часто бывает, что душа просто притянула двоих, чтобы родиться на Земле третьему человеку. Любить надо родителей, какими бы они ни были. Он сам ответит за свои уроки. Нельзя на себя надевать чужие грехи. Люби его издали, видно, судьба твоя такая, – дед вздохнул, нашёл сухую травинку и взял её в рот. – Вот сухая трава и то хранит в себе вкус земли. Так и мы, дети, имеем характер родителей и черты их на наших лицах, в чувствах видно, значит, они живут в нас. Не понимаю тех, кто отдаёт детей в приюты, как можно предать родную душу? Трудностей бояться – значит, себя потерять, – мужчина вздохнул и прошёлся рукой по земле, будто погладил её за все дары и чудеса. – Много, сынок, будет проверок твоего отношения к жизни и людям. Не теряй себя. Конечно, хорошо, когда тело подчиняется каждой твоей мысли, но ведь главное-то – душа! А она у тебя светлая, вот и храни этот свет, даденный родом. Ведь и я есть в тебе. – Он засмеялся и, встав на ноги, закричал: – ого-го-о! – эхо тут же отозвалось на его призыв. – Вот так, сынок, и в жизни, что ей отправляешь, то и получаешь обратно. Только знания да свет души делают жизнь красавицей. Вот я до сих пор люблю твою бабушку, – он смущённо замолчал, –  ты уж не выдавай меня. И к тебе придёт любовь. Только верь, сынок, в себя. Мужиком будь во всех проявлениях. – Дед ушёл в дом, не оглядываясь, а Саша смотрел ему вслед и понимал, что сегодня, вот сейчас он повзрослел и стал намного сильнее. Как же важно, чтобы тебя любили и верили в тебя. Да от такой любви он не имеет право раскисать, быть слабым и неинтересным. Саша впервые по-другому подумал об отце. «Даже если нет родных рядом, я-то есть! Душа-то на месте! А трудности – победим!» – он засмеялся и тоже крикнул: ого-го-о! – эхо отозвалось его голосом. «Свет моей души не закроет тьма, тропок чертежи мне дадут ума. Все обиды я отпущу легко, главное – семья! Взлечу с ней высоко!» – его душа сложила первые поэтические строчки.

 

Интернатские стены стали для мальчика родными: в них прошло всё детство, в окружении дружного весёлого братства таких же ребят, как он. Но когда-нибудь всё кончается. Окончив с отличием девять классов, Саша вернулся домой. Интернат с друзьями позади, а что впереди – неизвестность. Навалилась какая-то щемящая тоска. Муза подала ему ручку и листок, куда молодой поэт записал свои первые стихи.

 

«Здравствуй, осень дорогая, златоокая моя!
Как же грустно и печально в этот раз встречать тебя.
Разгоняя всех по классам, не звенит уже звонок,
И учитель у порога не торопит на урок.

Вот сижу один я дома и смотрю в твои глаза.
Ты такая же, как прежде, а в груди моей тоска.
Я грущу по нашей школе, по друзьям, учителям,
По таким родным и близким постаревшим тополям…»

 

– Мама, я хочу тебе прочитать стихотворение, послушаешь? – спросил он Анну после ужина. Мать затихла, внимая каждому слову своего сокровища.

– Чьи это стихи? Так поэтично и трогательно описана осень. Немного грустно, – она глянула на сына, на его улыбку и, вскочив, как девчонка, расцеловала сына в обе щеки. – Родной мой, я знала, что ты лучше всех! Ты посмотри, какая у тебя чудесная душа. Поблагодари за неё Бога, ведь она – частица Его. Он услышал тебя и помогает твоей душе, своему сыну, старающемуся стать Человеком! А это непросто!

– Мама, ты столько сказала слов, сама начинай писать стихи, – он засмеялся и, обняв мать, чмокнул в щёку. – Ты моя Муза, глядя на тебя, я верю, что у меня всё получится. Это моя семья помогла: сказки, которые читали, песни, проникающие в душу вашими голосами, и, конечно, природа. Мам, правда, я счастливый человек! Ты будешь моим первым слушателем, – Саша не сомневался, что Муза пришла к нему надолго.

К удивлению Саши, стихи сразу заметили и опубликовали не только в местной прессе, но и в большом соседнем городе, и даже в столице России. Поэзия стремительно вошла в жизнь юноши, заполнив все мысли и пространства. Вышли первые сборники стихов, пришли первые дипломы и премии. Всё, чем напиталась душа от родной земли, от космических полётов за птицами и облаками, от единения с родными и созерцаниями красот природы, всё это выливалось в стихотворения, в активную жизненную позицию, и тяга к знаниям заполняла с новой силой каждую клеточку Александра. Ещё в школе он увлекался физикой и математикой, мечтал об университете.  Саша немало потрудился, чтобы стать студентом Госуниверситета физико-технического факультета заочного обучения. Не диплом интересовал молодого поэта, сам процесс учёбы, погружение в захватывающий мир науки, позволяющий проникать в глубины Мироздания, не выходя из дома. Больше всех радовалась мама, вытирая счастливые слёзы.

 С каждым годом обучения Саша всё глубже погружался в мир физики и поэзии, соединённые между собой в его бездонной любящей душе. У него появилось ощущение, что в литературе он сможет реализоваться в большей степени, чем в физике. Но не все мечты сбываются. Саша не закончил обучение из-за болезни его преданной мамы. Анна всегда была рядом с сыном, но горе, испытанное при рождении сына, при бесконечных переживаниях за него, поселившееся в глубинах её сознания, источало её сердечко. Аннушка слегла. Саша не мог оставить свою любимую маму без своего внимания. Он бросил учёбу. Как ни уговаривали его Мария и Николай, Саша оставался непреклонным:

– Родные мои, вы столько сделали для меня, столько подарили любви, пришло время мне самому отдавать. – Он видел, как постарели бабушка с дедом, и взваливать на них заботу об их дочери он не мог допустить. Он знал, что родных надо беречь, как они всю жизнь берегут его, его душу своей любовью и пониманием.

Он радовался, что Муза не покидала его.

 

 «О, Муза, ты вошла в мой тихий дом
Бесшумными кошачьими шагами
И в мир другой открыла мне окно
Бессонными июльскими ночами.
Восторженному взору моему
Открылся край невинного покоя.
Лишь флейты звук, лаская тишину,
Дрожал печально где-то надо мною…»

 

Однажды в доме раздался звонок. Саша неторопливо подошёл и снял трубку.

– Здравствуйте, – услышал он доброжелательный голос, – я главный редактор журнала «Космос в твоём сердце». Зовут меня  Иваном Михайловичем. С кем имею честь общаться?

– Я Александр Аркадьевич, рад слышать вас, – на том конце провода спокойно слушали прерывистую речь молодого человека.

– Не могли бы вы, Александр Аркадьевич, взяться за выпуск журнала «Поле надежды»? Вы общительный человек, у вас много друзей, объедините их. В нашем государстве пока мало что делают для таких, как вы. Простите, что пришлось выразиться подобным образом, верю, что вы разумный человек. Вы бы с друзьями могли объединить ребят с таким же диагнозом, через журнал вести диалоги, рассказывать о своих жизненных проблемах. А когда многие знают твои переживания, становится намного легче жить. Будете поддерживать друг друга. Я читал ваши стихотворения, они глубоки своей добротой и любовью, пониманием и видением мира, – Иван Михайлович замолчал.

– Я тронут вашим предложением. Вы прочли мои мысли. Буду стараться. – Саша искренне радовался, что ему и друзьям дают такую возможность.

Такие же ребята, как он, выпускали лечебно-педагогическую литературу, сборники, адресованные специалистам, работающим с детьми-инвалидами. Это был новый этап в жизни: работа в издательском отделе Центра социальной терапии. Сашу радовали люди, с которыми он трудился, зная, что всегда будет услышан и понят. Работа окрыляла, помогая душе осознать, что все жизненные уроки, это всего лишь ступени наверх. «Мы все мечтаем, – думал Саша, – чтобы нас окружали добрые и светлые люди, но нам дают тех, кто нас меняет. Мы все хотим быть здоровыми, но нам дают такие болезни, через которые приходит осознание самого себя. Мы не ведаем, за что душе дают страдания, но если разобрать это слово, то получается: страдания – это урок радости данный Богом». Вот Саша и радовался каждому дню, любому общению с друзьями, чему-то новому, манящему и неизведанному. В нём жил азарт исследователя. Вокруг журнала собралось много талантливых ребят, таких же, как он. Саша стал главным редактором этого журнала. Но судьба журнала «Поле надежды» оказалась вроде падающей звезды: недолгой, но яркой. Вышедшие три его номера облетели многие города России, долетели до Америки, обретя огромное количество замечательных друзей, которые писали Саше и его команде письма, хранящие судьбы со слезами и радостями. Саша приобрёл опыт редакторской работы, компьютерной вёрстки и дизайна, вэб-разработки, что определило его дальнейшую судьбу. Молодой поэт трудился в Центре «Одухотворение», где он с командой надёжных ребят выпускал журнал «Луч Фомальгаута» и литературные сборники талантливых авторов с ограниченными возможностями здоровья. Они разрабатывали вэб-сайты, интернет-порталы и вэб-приложения. С друзьями Александр выпускал и альманах «Молодёжь-INV: мы вместе!» В течение десяти лет молодой человек занимался этой увлекательной и важной работой. Его стихотворения печатали, его уже узнавали и ждали новых творений.  Друг его, Антон, композитор и исполнитель песен,  написал на Сашины стихи более пятнадцати песен. Проникновенность текста и лиричность мелодий делали их завораживающими и востребованными. И всё же для Саши Муза оставалась главной Примой его жизни. Новые сборники стихотворений лечили читателям души, помогая освобождаться от обид и болей, помогали проснуться воле и зажечь своё сердце несокрушимой надеждой в свою нужность, как на этой Земле ощущал себя сам Саша.

– Сынок, – как-то после ужина обратилась к нему мать, – у тебя последнее время глаза горят, как два ярких луча, премию получил? – Анна старалась лечить сердце радостью к жизни. Она понимала, что несостоявшаяся любовь к Аркадию глубоко ранила её сердце. Анна оказалась однолюбкой. Ей не хотелось даже думать, что какой-то мужчина может появиться в её судьбе. Всю свою любовь она отдавала сыну.

– Поэт влюбился!  – Саша скоморошничал. – Мама, я разглядел родную душу, но робею признаться ей в этом. Влюблённый становится робким, это так?

– Ты не уверен, нравишься ли ты ей? Сынок, мужчина должен уметь объясниться, рассказать о своих чувствах, даже если получит отказ. Это ещё больше должно тебя вдохновить.

– Мои друзья Леша и Люда поженились, ты бы видела, как они счастливы, каким пламенем полыхают их взоры! После смерти своей мамы, Люда одна осталась в трёхкомнатной квартире, не имея возможности сделать для себя ничего. Она инвалид-колясочник. На помощь пришли друзья и её любимый Алексей. Мама, Люда – настоящий поэт, она позитивная и добрая, – предупредил он вопрос матери, видя, как та напряглась, слушая его, – Людмила пишет удивительные звенящие стихотворения. Её супругу Лёше сделали операцию, и он стал ходить без поддержки. Мы все радуемся за них. Значит, у каждого есть шанс, только нельзя терять надежду. Лёша с гордостью возит свою супругу на все презентации её поэтических сборников, готовит для их семьи обеды, убирает и стирает, ты бы видела, он откровенно счастлив. Его «Виталинка» сидит в инвалидном кресле и мило улыбается потоку людей, радуясь каждому подаренному дню. Глядя на своих друзей, я понял одно, что им всем в детстве читали сказки и пели на ночь колыбельные песни, – весело резюмировал Саша. Его душа просила отдавать накопленную любовь, звенящую в нём, как серебряный колокольчик. 

 

«Ночь
Старого Нового года.
Ночь.
Снова плохая погода.
Снег.
Плачет за окнами вьюга…
Я
Выйду из этого круга.
Я
Стены раздвину руками.
Пусть
Крикнут: «Куда с костылями?!»
Пусть
Скажут: «На улице вьюга…»
А
Если мы любим друг друга?»

 

 

Свой клуб ребята назвали «У причала надежды». Они часто собирались в нём, обсуждая свои текущие дела, составляя списки необходимой помощи, не забывая никого. Сегодня они читали письма от друзей, светлые и грустные, полные отчаяния и надежд. Письмо из небольшого городка Теллерайд, штата Колорадо, порадовало ребят. Круз прислал фотографию, где он со своей любимой  Сузанной сидели высоко в живописных горах, поднявшись вдвоём по канатной дороге. Они оба колясочники, но столько любви и радости было на лицах молодой пары. Переводчик читал про них, что сколько им пришлось преодолеть, чтобы быть вместе. В конце письма текст был написан другой рукой, писала Сузанна: «Ребята, не скрывайте своих чувств, зная, что тебя любят, жить легче, творить радостней. Если бы мой Круз предложил мне подняться на облака, ни одной минуты бы не сомневалась. Я знаю, что когда мы вместе – мы великая сила, всё преодолеем. Пишите, нам всегда интересно читать ваши письма. Обнимаем, ваши друзья: Круз и Сюзанна».

Несколько минут стояла глубокая тишина, каждый любовался счастливыми лицами друзей. Ребята задвигались, заговорили, стоял гул голосов. Саша поднял взгляд на Лену. Их глаза встретились. Кивком головы он предложил ей выйти в коридор. Лена незаметно кивнула. Саша долго без отрыва смотрел ей в глаза.

– Лена, выходи за меня замуж, – неожиданно для самого себя промолвил влюблённый, – я люблю тебя, давно, – добавил он тихо, – буду стараться оставаться мужчиной во всех проявлениях жизни, – Лена улыбнулась и погладила его по руке.

– Сколько же я ждала этих слов. Саша, я давно люблю тебя, – она обняла его. Саша на костылях не мог этого сделать.

К Александру и Лене пришла любовь – настоящая, крылатая. Девушка тоже ходила по земле на костылях, но у неё была лучезарная и пытливая душа. Муза Сашина стала радостней и отважней. Александр писал не только стихи, но и публицистические очерки. Саша с Леной поженились. На свадьбе молодая супруга сказала:

– Дорогая Анна Николаевна, Мария Ивановна и Николай Кузьмич, я научусь быть волшебницей, потому что со мною рядом мой волшебник, умеющий делать мир добрее и нежнее. Саша помог мне поверить в себя, и я хочу помогать ему каждый день. Я живу одна в двухкомнатной квартире. Моих родителей уже нет на Земле. Теперь вы моя семья. Позвольте Саше переехать ко мне. Наш дом всегда будет открыт для вас, для наших друзей. Глядя на своего мужа, я поняла: чем больше человек отдаёт своей любви, тем больше её возвращают. У каждого дерева должны быть свои плоды. Нашими плодами будет наша любовь, Сашины творения, которые помогают зазвенеть другим душам, как колокольчикам доброты.

Саша был счастлив. Он часто вспоминал слова деда и был ему благодарен, за мудрую помощь его душе. Александр говорил своей супруге «Я, как и дед, буду любить тебя до последнего вздоха. Как важно, оказывается, любить! Жизнь видишь по-другому, относишься ко всему по-особому – со звенящей душевной радостью. Пусть даже кто-то любит безответно, видимо, Бог даёт передышку в каких-то проблемах, меняя этим чувством отношения человека ко всему, защищая от агрессии. Глупости от любви светлые, как сама жизнь», – с какой-то лёгкостью рассуждал молодой мужчина.

Саша работал с воодушевлением: и вэб-разработчиком в маркетинговом агентстве, и членом редколлегии журнала «Луч надежды». Он стал настоящим добытчиком для своей семьи.

 

Нам всем порой приходится несладко,
Мы мечены неласковой судьбой,
И наша жизнь — как белая тетрадка,
Забытая на серой мостовой.
Растрёпанная, грязная, немая,
Затоптанная множеством сапог,
Лежит она в ничтожестве, рыдая,
На краешке не пройденных дорог.
А время мчится вдаль, и не измерить
Нам чашу ожидающих невзгод.
Но надо верить, надо всё же верить!
Но надо всё же двигаться вперёд!»

 

Нет выше радости, чем приносить пользу людям своим служением, помогать не только себе, но и всему человечеству, давать маленькую надежду, зажигая её искорку, помогающую сжечь в озарении всю пыль несогласия и серость прозябания. Оказывается, не так важно, сколько у тебя рук и ног, главное, чтобы твоя божественная душа не разучилась летать», – так думал Саша, посылая Небесам искреннюю благодарность за право жить и творить на благодатной Земле. Сашины стихи меняли в человеке представление о самой жизни, о её проявлениях, давая понимание, что их надо принимать с благодарностью, как милость Бога, дающего нам всем возможность не растерять своей радости из-за жизненных моментов и порой непростых её уроков.

 

Живу, дышу, и каждым мигом,
Как вечным даром, дорожу,
Любуюсь солнца ясным ликом
И в звёздах радость нахожу.
Осенним жёлтым листопадом
Грущу у мокрого окна
И белым зимним снегопадом
Среди снегов ищу тепла.
Но и в дожде, и в снегопаде
Стремился искренне я жить,
И в этом жизненном укладе
Я разучился не любить.
Я разучился не стремиться
К тому, что выше облаков,
И одиночеством томиться
Во власти будничных оков.
Теперь я если и болею,
То только небом голубым.
Живу, дышу, – и не умею
Быть равнодушным и пустым».

 

«…Не умею быть равнодушным и пустым…» – эти слова стали девизом Сашиного сердца. Его манила и воодушевляла путеводная звезда, которая зажгла, прописала ярким лучом эти слова в его душе, научила не сдаваться, идти не на встречу, а в ногу со своей жизнью, дарить людям искреннюю радость,  свет неравнодушного сердца, уметь не отчаиваться, любить и быть любимым. Саша понимал, что только труд души сможет выстроить верную дорогу. Только любовь к жизни зажигает ответную любовь, и она, твоя Жизнь, подставляет тебе свои крылья, чтобы ты видел всю красоту её, всю неповторимость красавицы Земли. И тогда мир обязательно откроет тебе свои врата, поможет реализовать все свои мечты, даже если ты не выходишь из дома.